Экономист Джеффри Соммерс — о минусах неолиберальных рецептов

Отъезд ректора университета редко становится новостью национального масштаба. Однако именно этот сюжет уже неделю остается в топе самых популярных новостей, когда Сергей Гуриев ушел с поста ректора Российской экономической школы. Это событие вызвало переполох даже в ведущих международных СМИ. На их страницах звучит не только сожаление о том, что Россия теряет такого талантливого экономиста, как господин Гуриев, но и мрачные, удручающие оценки положения дел с гражданскими свободами в России. Вопрос об уровне свободы и вправду является очень важным, заслуживающим всяческого внимания, но в данном случае речь пойдет об интеллектуальных достижениях господина Гуриева.

Доктор Гуриев, конечно, талантлив. Его работа соответствует лучшим академическим стандартам. Но он был лояльным последователем англо-американской экономической школы, той самой, на идеях которой строилась экономическая политика, породившая кризис 2008 года.

А ведь еще до того как разразилась эта глобальная экономическая катастрофа, молодые экономисты начали подвергать сомнению идеологические догмы неоклассической/неолиберальной экономики. Во Франции это началось с призыва преодолеть «аутизм» экономистов, когда ряд молодых исследователей задумались о том, насколько их собственная дисциплина учитывает достижения других гуманитарных наук. И даже королева Англии, выступая в Лондонской школе экономики в 2008 году, после начала кризиса, задала вопрос: «Почему никто не замечал этого?». Джордж Сорос, получивший экономическое образование еще до начала господства неолибералов, возмущался закрытостью экономической дисциплины в последние десятилетия. Чтобы преодолеть это, он создал Институт нового экономического мышления (Institute for New Economic Thinking), чтобы финансировать интеллектуальное производство свободное от жесткого контроля со стороны ортодоксальных идеологов неоклассической школы.

В таких условиях для России становится актуален вопрос: какую экономику она собирается строить? И ответ не может быть однозначным. Идеи должны подвергаться обсуждению, концепции сверяться с практическим опытом. Слепое следование чужим догмам, тем более уже подвергаемым сомнению у себя на родине, не есть самая лучшая стратегия развития.

Сергей Гуриев справедливо идентифицирует коррупцию как важнейшее препятствие для успешного развития России. Однако он серьезно ошибается, представляя приватизацию в качестве решения проблемы. Можно вспомнить, как сто лет назад в Соединенных Штатах активисты и политики «Прогрессивной Эры» боролись с коррупцией частного сектора, пытавшегося контролировать все сферы жизни — от доставки воды жителям городов до уборки мусора. Цены завышались, а качество услуг было крайне низким.Только национализация этих секторов экономики и передача их в собственность муниципалитетов привела к снижению цен и росту качества работы. Сравнительно недавно в Соединенном Королевстве мы наблюдали, как приватизация железнодорожного сообщения привела к резкому росту цен и столь же резкому росту аварийности (новые собственники сокращали «издержки» на обеспечение безопасности). Они и в самом деле экономили значительные средства для себя, а ликвидация последствий аварий легла на государственный бюджет.

 Гуриев высказывается за приватизацию российской оборонной промышленности, ссылаясь на опыт США, но он забывает, что именно господство частного бизнеса в американском оборонном комплексе делает его работу крайне дорогой, а цены завышенными. Частные подрядчики, выполнявшие правительственные военные задачи в Ираке, обходились в 10 раз дороже, чем военнослужащие регулярной армии. Приватизация военной деятельности США в Ираке сопровождалась коррупционными скандалами, получением контрактов «по блату».

Ни приватизация, ни общественная собственность сами по себе не решают проблему коррупции. Надо лишь помнить, что нынешняя коррупция в России родилась в процессе ускоренной приватизации 1990-х годов, когда государственные объекты либо распродавались подешевке, либо их финансовые потоки оказывались подконтрольны частным лицам, несмотря на то что формально имущество продолжало числиться за государством.

Коррупция развивается тогда, когда власть принадлежит бесчестным людям, как в частном, так и в государственном секторе. Когда большинство общества осознает, что власть организована несправедливо. Для решение проблем России необходимо вовлечь в процесс управления именно это большинство, которое поверит в свою силу и почувствует ответственность за свою страну.

Совершенно не обязательно, чтобы идеология общества была столь же мессианской, как в СССР, но какое-то видение общего будущего необходимо, как необходим и общий план действий. Практически любое государство, которое успешно развивалось, имело механизм стимулирующий, как частный, так и государственный сектор стремится к созданию чего-то полезного, а не только к получению прибыли. Прибыль можно получать и от созидательной, и от разрушительной деятельности. Ровно то же самое можно сказать про государство. Но история показала, что только государство может инициировать комплексный проект развития, ориентированный на увеличение общественного достояния.

Отказ России развивать свою экономику в течение прошлых двух десятилетий должен вызывать тревогу, особенно на фоне быстро растущей промышленной мощи Китая. Богатые минеральные ресурсы стали источником «голландской болезни», когда хозяйственные власти России могли экспериментировать в решении второстепенных вопросов, вместо того, чтобы серьезно исследовать альтернативы имеющейся системе, представляющей собой гибрид неолиберализма и экономики, контролируемой государством. Энергетическое богатство России вскружило голову ведущим олигархам, в то время как низы общества получают ровно столько денег, сколько требуется, чтобы кое-как свести концы с концами. Эта модель нежизнеспособна. Более того, последние открытия в технологии добычи полезных ископаемых повлекут существенное снижение цен на энергоносители, а в таких условиях существующую модель экономики России уже нельзя будет поддерживать.

Одним словом, строить развитие России на воспроизводстве нынешней модели, значит —гоняться за призраком. В условиях дешевеющей энергии такая модель — «ходячий мертвец», который не понимает, что он уже мертв. Вопрос, не умрет ли Россия вместе с ним? Сейчас самое время для обсуждения новой экономики и смещения акцентов на инвестиции в реальный сектор и финансирование производства. Возможно, отъезд г-на Гуриева может, по иронии судьбы, разжечь пламя давно назревших дебатов.

 Автор — ассоциированный профессор политэкономии и государственной политики, Университет Висконсин-Милуоки, участник инициативы «Постглобализация».

Источник: http://izvestia.ru/news/551622